Они оставили Миры Ядра в дюжине гиперпрыжков и сейчас летели через территории Внешнего Периметра с их варварскими нечеловеческими народами и плохо скрытым неуважением к славе и щедрости Империи.
При упоминании о легендарных драконах, бывших, предположительно, в четыре или пять раз больше, чем самые старые банты, несколько посетителей крохотной таверны удаленной заставы притихли.
Маленький шаттл плавно скользил сквозь космос к огромному Звездному разрушителю. Шаттл выглядел песчинкой по сравнению с огромным линейным кораблем. Но тысячи солдат на борту этого мощного звездного разрушителя дрожали в страхе, едва услышав имя единственного пассажира этого шаттла.
Дверь шатла открылась, и можно было увидеть серый пейзаж мертвого мира. Ветер выл на сухой равнине, свистя между острых, зубчатых скал, которые, казались, росли из земли, подобно каменным деревьям.
Изображение, которое было перед глазами ученого, рябило. Это была всего лишь голограмма, но это была голограмма самой могущественной личности, которую когда-либо знала галактика.
Они оставили Миры Ядра в дюжине гиперпрыжков и сейчас летели через территории Внешнего Периметра с их варварскими нечеловеческими народами и плохо скрытым неуважением к славе и щедрости Империи.
Новая надежда уже пришла в Галактику, но Империя еще только готовит ответный удар…
Дарт Вейдер успокаивал себя. Имперский челнок замедлил ход для посадки в крепость Императора в горе Тантисс.
Загрязненная атмосфера Орд Мантелла отбросила чудные оттенки по ее поверхности, когда солнце предрекло начало очередного мрачного дня.
Маленький шаттл плавно скользил сквозь космос к огромному Звездному разрушителю. Шаттл выглядел песчинкой по сравнению с огромным линейным кораблем. Но тысячи солдат на борту этого мощного звездного разрушителя дрожали в страхе, едва услышав имя единственного пассажира этого шаттла.
Дверь шатла открылась, и можно было увидеть серый пейзаж мертвого мира. Ветер выл на сухой равнине, свистя между острых, зубчатых скал, которые, казались, росли из земли, подобно каменным деревьям.
Изображение, которое было перед глазами ученого, рябило. Это была всего лишь голограмма, но это была голограмма самой могущественной личности, которую когда-либо знала галактика.